Веселящие газы

На пути к эфиру

Путь от растительных и варварских средств к открытию закиси азота английским священником, химиком и философом Дж. Пристли занял несколько столетий. Затем прошло еще восемь лет, пока химик Г. Дэви в 1800 г. установил состав этой реакции, испробовал ее действие на себе и понял, что она обладает способностью избавлять от боли. И хотя многие ученые пытались привлечь внимание хирургов к открытию Пристли, лишь спустя несколько десятилетий закись азота начали повсеместно применять на практике в качестве эфирного наркоза.

Это произошло благодаря Дж. Уоррену, который в 1846 г. продемонстрировал врачебному сообществу операцию под эфирным наркозом. В тот день в операционном амфитеатре Массачусетской общей больницы собралось много зрителей — врачи с нескрываемым сомнением ждали «спектакля» (этот момент впоследствии был изображен художником Р. Хинкли в картине «Первая операция под эфиром»), ведь хирург собирался удалить сосудистую опухоль на левой стороне шеи 20-летнему художнику. Больному позволили вдохнуть пары эфира из стеклянного шара через трубку (изобретение дантиста Т. Мортона, который уже использовал эфирный наркоз в собственной клинике) — и через 5 минут больной «впал в бесчувственное состояние». А после успешно проведенной в тишине операции сообщил, что спал и ничего не чувствовал.

С этого момента эфирный наркоз стал «общеевропейским достоянием» — его стали применять в Британии, Германии, Австрии, а год спустя и в России: сначала проф. Ф.И. Иноземцев, а спустя время — выдающийся русский хирург Н.И. Пирогов. Последний за пару минут ампутировал у женщины молочную железу, которая, очнувшись от наркоза, поинтересовалась: «Операцию так и не сделали?»

Однако всеобщая радость врачей и пациентов по поводу облегчения боли была омрачена многочисленными фактами летальных исходов и осложнений в результате такой анестезии — особенно среди детей. И врачи стали искать способы изменить ситуацию.

Сон различной глубины

Именно Н.И. Пирогов сделал прорыв в применении эфирного, а впоследствии хлороформного наркоза. Изучая местное действие эфира на нервную ткань, он доказал его влияние на различные структуры ЦНС. Вслед за Пироговым русский хирург Г. Гивартовский экспериментально испытал не только эфир, но и хлороформ, бензин, сернистый углерод и пары нефти, поняв, что каждый из этих паров способен погружать пациента в сон различной глубины.

Хлороформный наркоз почти одновременно применили шотландский акушер и хирург Д. Симпсон и россиянин Н.И. Пирогов в 1847 г. А чуть позже хирург И. Буяльский успешно провел операцию под парами хлороформа восьмимесячному ребенку. Хлороформ был признан более мощным анестетическим средством и вначале вытеснил эфир и прочие составы из медицинской практики, однако ложкой дегтя снова оказались осложнения, вплоть до остановки сердца.

Эту ситуацию удалось исправить американскому анестезиологу Р. Уотерсу, который сконструировал новый наркозный аппарат — полуоткрытый контур со специальным откалиброванным для хлороформа термокомпенсированным испарителем, расположенным вне круга циркуляции газов. По тому же пути пошли ученые, решившие отказаться от мононаркоза эфиром: американский хирург Э. Эндрюс предложил вдыхать «веселящий газ» в смеси с кислородом, что уменьшило количество осложнений и дало возможность длительного применения эфирного наркоза. И все же факт оставался фактом: токсичные вещества вызывали общее отравление организма и необратимые поражения паренхиматозных органов.

Укол вместо газа

В результате поисков в XVIII в. медицина получила новый тип наркоза — внутривенную инъекцию гедонала, производного барбитуровой кислоты. Ее получил в своей лаборатории немецкий химик А. Байер, романтично назвав кислоту именем своей возлюбленной Барбары.

Через 40 лет его соотечественник Э. Фишер сделал вывод, что производные этого открытия барбитал и фенобарбитал можно использовать в качестве сно­творного. Эти препараты получили название «веронал» и «люминал» и стали широко использоваться как для самостоятельного наркоза, так и в сочетании с эфиром и местной анестезией. Наконец, другие два барбитурата — гексенал (натрия эвипан) и тиопентал натрия (пентотал) — были синтезированы для того, чтобы несколько десятилетий служить основными неингаляционными общими анестетиками.

XIX век открыл для медицины новый анестетик — кокаин, который стали применять для местного обез­боливания: его закапывали, им смазывали слизистые оболочки. Это был настоящий переворот в области офтальмологии при операциях носа и гортани. Немецкий врач А. Бир пошел дальше: ввел раствор кокаина в субарахноидальное пространство и впервые применил региональную анестезию, которую позже назвали спинномозговой. Однако высокая токсичность кокаина не позволяла использовать его повсеместно. Так, уже в ХХ в. появился менее токсичный новокаин, который дал возможность использовать инфильтрационную и проводниковую анестезию для небольших и средних операций на органах брюшной полости.

Новая эра

Новый виток развития анестезия получила благодаря интокострину — курареподобному препарату для расслабления мышц: его впервые применили канадские анестезиологи Г. Гриффитс и Дж. Джонсон. Они начали с растительного алкалоида тубокурарина хлорида, который обладает свойством задерживать проведение нервного импульса, направленного к мышцам. А их последователи стали использовать для анестезии синтетические препараты. Поиски врачей с целью оптимального расслабления мускулатуры в процессе операции и наркоза привели к разработке комбинированной анестезии.

Сегодня в хирургии применяются многочисленные анестезиологические пособия — начиная от местного обезболивания и заканчивая ингаляционной анестезией современными газами. Хотя препараты последних поколений уже лишены токсического воздействия и являются хорошо управляемыми, новые открытия и победы над болью нас ждут впереди.